Сила вычитания

В немногочисленных псковских кинотеатрах фильмы Вима Вендерса, как правило, не показывают. Их удел – в лучшем случае канал «Культура», ранняя ночь. Но фильм «Погружение» показали. До того, как прийти в кинотеатр, я уже знал из рецензий, что смотреть этот фильм невозможно. Он скучен, банален, схематичен, дидактичен, примитивен. Когда такое читаешь, то возникает непреодолимое желание своими глазами в хорошем качестве увидеть то, до чего создатель «Неба над Берлином» докатился.

«Он спускался всё ниже, в нижнее царство»

«Погружение» и вправду не шедевр. Это комплимент, потому что так называемые шедевры, впервые выходящие на экран в наше время, обязательно должны эпатировать.

Вим Вендерс подчёркнуто старомоден. Он продолжает снимать в своих фильмах красивых женщин и не старается быть оригинальным. В том смысле, что форма не затмевает у него содержание. Его оригинальность в другом. Он остаётся самим собой, но готов ходить по дорогам, по которым до него ходили другие. Он не комплексует по этому поводу и не пытается других переплюнуть.

«Погружение», несмотря на остросюжетность, по вимвендоросовски медленное кино. Красивые прибрежные виды, тихая Европа, курортный роман – с последующим медленным погружением в ад.

Ад – это исламские террористы, в чью среду внедряется оперативник британской разведки MI-6 Джеймс (Джеймс Макэвой). Причём, на плече агента десантная татуировка! Ещё глубже забирается её возлюбленная Даниэль (Алисия Викандер) - профессор биоматематик, изучающая океанские глубины. Исследовательский аппарат опускается на такие глубины, откуда можно не вернуться. Даниэль интересует хадальная зона, название которой происходит от греческого «хадес» – невидимое. Это очень глубоко («Единственный свет там – биолюминесценция рыб, плавающих под тяжестью тысячи атмосфер»).

Итак, оба совершают погружение в тёмные миры. Метафора нехитрая, но Вим Вендерс и не намерен хитрить.

Роман «Погружение» Дж. М. Ледгарда, по которому снят фильм, начинается эпиграфом из Томаса Мора: «Descendit ad inferna означает, что Он спускался всё ниже, в нижнее царство. Вместо «нижнего царства» в нашей речи используется слово «ад».

«Погружение» Вендерса – не роман и не сериал. В короткий фильм не вместить то, что умещается в огромном пространстве. В противном случае получится нечто неподъёмное, неповоротливое. Так что здесь важны детали, намёки, вспышки.

У Вима Вендерса имелись бы шансы получить огромное количество положительных рецензий только в одном случае – если бы тот ад, в который он погружает героев, был бы красив. Но нет, красота на поверхности. Видимо, по этой причине режиссёра и упрекают в поверхности, прямым текстом говорят ему: «Копай глубже».

Но дело в том, что противоположности сходятся, даже если вы никуда не углубляетесь. У Ледгарда в романе сказано: «Суть в том, что в нашем мире есть и другой мир, но мы вынуждены жить в этом, пока другой огонь не вскипятит глуби́ны».

Герой Джеймса Макэвоя. Кадр из фильма «Погружение».

Что ж, в первой четверти ХХI века глубины достаточно вскипятились. Наш привычный мир и до этого трудно было назвать раем, но теперь адские порядки снова набирают силу.

Циничное политтехнологическое выражение «больше ада!» воплощается буквально, потому что, оказывается, ад может быть притягателен. И чем он уродливей, тем притягательней. Одним он нужен в качестве страшилки. На фоне повылезавших на поверхность монстров прежние монстры уже не кажутся такими страшными. Другим же террор (страх) нужен как способ отомстить «привычному» миру. Это месть аутсайдеров.

«Вычитая из ангела, ты получаешь демона»

Роман «Погружение» признан лучшей книгой 2013 года несколькими американскими изданиями, в том числе The New York Times.

У британского агента Джеймса, попавшего в плен к сомалийским «воинам джихада», говорящая фамилия – Мор (в книге сказано, что «он был отдалённым потомком Томаса Мора»).

Томас Мор был английским лордом-канцлером - противником протестантизма, писателем-гуманистом, автором «Утопии». Его в XVI веке казнили как изменника, а в ХХ признали католическим святым.

Прекрасная страна Утопия, описанная Томасом Мором, по нынешним понятиям не такая уж и прекрасная. Да, её жителям не нравятся войны, там не любят тиранов, но зато там есть рабы. Если не будет рабов, считал Томас Мор, то свободным гражданам придётся туго.

Про рабов Томас Мор написал подробно. Например, в его «Утопии» о свободных гражданах говорится: «Они обращают в рабство своего гражданина за позорное деяние или тех, кто у чужих народов был обречён на казнь за совершенное им преступление». Или вот ещё: «Оскорбители брачного союза караются тягчайшим рабством».

Интересно, кого в ХХI веке можно назвать жителями Утопии? Как ни странно, это могут быть и жители Сомали, в которой начинается действием романа «Погружение», и жители Британии. У каждого в голове своя Утопия. Когда две утопические идеи сталкиваются, то случается взрыв.

Но это не значит, что две утопии одинаково плохи.

Мы не знаем, что по поводу рабства думает агент британской разведки MI-6, но нет сомнений, что он – положительный герой.

«Картина Питера Брейгеля-старшего «Падение мятежных ангелов» в полной мере демонстрирует нам силу вычитания, - сказано в романе «Погружение». - Вычитая из ангела, ты в конце концов получаешь демона».

«Падение мятежных ангелов». Питер Брейгель-старший.

Мы живём в то время, когда сила вычитания преобладает. Наблюдается настоящий «ангелопад». А, как известно, едва ли не самым главным специалистам по ангелам в кино как раз и является немецкий режиссёр Вим Вендерс.

Можно предположить, что ангельская тема в романе Ледгарда была не последней причиной, по которой Вендерс взялся за экранизацию. («Если человек сделан из воды, значит ли это, что ангелы сделаны из воздуха?» - «Ангелы сделаны из света...»)

Герои «Погружения» - и романа, и фильма – уж точно не ангелы. Джеймс и Даниэль обсуждают всем известную истину: человек в значительной степени состоит из воды. Таким образом, объявленное в названии погружение – это погружение не только в «нижнее царство», но и в глубины человеческой души, в которой иногда бывает так темно, что там нет даже несчастных рыб с их биолюминесценцией, то есть способностью светиться.

«Ангелы – не супергерои, - говорится в романе Ледгарда. - У них нет чувства юмора. Они безгрешны, идеальны, они не люди».

Утешает только, что демоны тоже не супергерои.

«Её приговорили к смерти за прелюбодеяние»

Тюрьмой попавшего в плен британского агента стала ванная комната недостроенного дома. В Сомали тоже до войны строили дома и собирались в них жить долго. Но потом «глубины вскипятились».

«В стене, откуда должна выходить труба, чернела дыра, а пол шёл под уклон, к сливу, куда должна была стекать мыльная пена. Когда-нибудь тут подключили бы душ. Когда-нибудь ванная стала бы обыденным, малозначительным местом…»

Это существенно. Если бы дом достроили, и Джеймс Мор пришёл бы туда принять душ, то это была бы приятная обыденность. Но ванная комната превратилась для него в темницу. В камеру пыток.

В ту дыру, в которую так и не вставили трубу, он теперь просовывает руку – в надежде на то, что пробегающие мимо по улице сомалийские мальчишки сжалятся и вложат ему в ладонь что-нибудь съедобное – какую-нибудь африканскую личинку, на которую и смотреть-то противно.

Торчащая из стены человеческая рука – выразительное зрелище.

Кадр из фильма «Погружение».

Итак, если бы не война, если бы не террор, то всё это было бы малозначительно, обыденно. Но, увы, есть люди, которым хочется «войти в историю», изменить человечество (разумеется, к лучшему). И очень быстро обыденное становится судьбоносным. С этого и начинается погружение в ад. Водосток превращается в кровосток.

«Войти в историю» проще и быстрее всего через войну и террор. Так думают не только в «нижнем царстве».

Самые интересные, на мой взгляд, страницы романа «Погружение» связаны не со сценами встреч Джеймса и Даниэль и не с погружением исследовательского судна на дно Атлантического океана – в хадальную зону.

Самое интересное – пребывание Джеймса Мора в плену у джихадистов. И тут можно предъявить Виму Вендерсу претензию. Он не стал останавливаться на этом чуть подробнее. Здесь не требовалось много экранного времени - всего лишь дополнительных минут пять-десять. Нам показывают, что вооружённые боевики закапывают по горло в землю живьём женщину или девочку. Толпа фанатиков забрасывает её камнями. Какой-то мальчик бросается её защищать, и боевик стреляет в него из автомата Калашникова (некоторые автоматы Калашникова инкрустированы бериллами) и тяжело ранит мальчика. Так в кино.

Из книги «Погружение» мы узнаём, что подвергнутой публичной казни – четырнадцать лет и за неё заступился двоюродный брат. А самое главное: «Её приговорили к смерти за прелюбодеяние – религиозные власти узнали, что девушку изнасиловали».

В этих нескольких строках вся суть прошлых, настоящих и будущих преступлений террористов-мракобесов: тот, кто стал жертвой, заслуживает смерти. Так думают не только джихадисты из Сомали. Мракобес в любой точке планеты склонен оправдывать палачей и презирать жертвы.

Не всякому под силу стать палачом, но найти в себе силы и оправдать палача – на это способны миллионы людей.

В книге казнь проходила в два этапа. Девочке заткнули рот, надели на голову мешок и чадру. Её стало рвать, она плакала. Люди бросали в неё камни, но не всегда попадали. В конце концов, «девушку вытащили из ямы и объявили живой, так что её сунули обратно, засыпали песком и галькой и продолжили избиение. Толпа затихла. Когда её вытащили снова, она была мертва».

Мир террористов – это мир насильников. Джихадисты-мужчины указывали девочке-женщине её место. Она не должна была молить о пощаде, но она кричала: «Не убивайте!»

Санитарки, заслонив её тело «от мужчин, забивших её насмерть», тут же обмыли её для похорон и похоронили под фиговым деревом на улице – там, «где мальчики играли в настольный футбол».

В сущности, сцена убийства была не более обыденной, чем игра в настольный футбол.

«Они мечтали о мировом господстве, но не могли обеспечить самих себя»

Ледгард – не мастер построения захватывающего сюжета. Он был политическим и военным корреспондентом британского журнала The Economist. В своём романе его лучшие страницы – короткие ёмкие зарисовки в несколько строк. Например, история о последнем католике Кисмайо (это портовый город в Сомали – столица непризнанного государства Джубаленд).

Последний старик-католик когда-то играл в городском оркестре – тогда Кисмайо входил в Итальянское Сомали. В репертуаре его были тирольские польки, военные марши альпийского полка… И вот он в захваченном джихадистами городе в знак протеста поднялся на минарет с намерением в последний раз протрубить в трубу. Он хотел сыграть совсем не марш, а джазовую композицию. Чрезвычайно кинематографический эпизод – символический и трогательный одновременно. Но в кино этого нет.

На джазовую композицию у трубача времени уже не оставалось (как и у Вима Ведерса). К нему на минарет поднимались разъярённые джихадисты, и тогда он схватил микрофон и запел «Аве Мария» («и его слышал почти весь город, пока слова не перешли в сдавленный крик – старика ударили по голове кирпичом»).

Возможно, по той причине, что Вим Вендерс не показал этого в своём фильме, его теперь и упрекают в поверхностности.

Кадр из фильма «Погружение».

Кроме того, зрителям хочется знать, что же заставило террористов – в том числе внешне вполне цивилизованного иракского врача Азиза, который лечит Джеймса – превратиться в жестоких убийц («Он полагал, что джихад – это лечение, а война – удаление опухоли в экстремальных условиях»). Что-то похожее говорят и наши наиболее милитаризированные соотечественники, называющие войны «лечебным кровопусканием».

Ледгард написал роман как образцовый журналист – с обильно разбросанными цитатами, в которых упоминаются авторы. В том числе князь-анархист Пётр Кропоткин с его «теорией взаимопомощи».

В романе «Погружение» есть несколько «русских следов». Там на секунду появляется русский механик «обслуживавший МиГи для ВВС Эфиопии» и ещё два каких-то русских в спортивных костюмах («Просто ещё парочка славянских головорезов, пробиравшихся в Африку... Ширококостные, с бритыми черепами и зажатыми в зубах сигаретами – такие продадутся любой разведке»). Но самый интересный – джихадист, которого Джеймс считает чеченцем.

«Джихад привлекает психопатов», - пишет Ледгард. Здесь следует добавить: не только джихад. Вглядитесь в лица тех, кто манипулирует чужими эмоциями, кому свойственна паталогическая ложь, импульсивность, безответственность, кто избавлен от мук совести… Разве они джихадисты?

Или как вам такая фраза: «Они мечтали о мировом господстве, но не могли обеспечить самих себя. Как гиены в африканской сказке, которые пытались залезть на небо, вставая на плечи друг другу, когда кто-то рассказал им, что луна – сладкое мясо, которое можно съесть...»?

О мировом господстве или хотя бы о региональном величии много кто мечтает. Это проще, чем обеспечить свой народ нормальной жизнью.

Проще превратить ванную комнату в камеру пыток, чем достроить дом и подвести к нему чистую воду (британский агент Джеймс по легенде – инженер, занимающийся очисткой и подведением питьевой воды).

Есть ещё одна важная особенность, свойственная тем, кто вступил на тропу тотальной войны с Западом. Вот бытовая сценка с участием джихадиста Юсуфа: «За спиной Юсуфа висела оправленная в рамку страница из Корана, вырезка из газеты с портретом Усамы бен Ладена и постер французского футболиста Тьерри Анри в форме «Арсенала». Крысиный помёт. Мусор…»

Кто забыл, тому стоит напомнить: считавшийся террористом № 1 Усама бен Ладена был поклонником футбольного клуба «Арсенал» и старался не пропускать ни одной трансляции.

Этот самый Юсуф любил смотреть не только английский футбол, но и классические диснеевские мультфильмы - «Белоснежку», «Дамбо»… Любимым его мультфильмом был «Бэмби». Его не смущало то, что эти мультфильмы сняли «неверные», да и автор сказки - австриец Феликс Зальтен.

Здесь не нужны пояснения. Ясно, что головорез Юсуф ассоциирует себя с оленёнком Бэмби, у которого охотник убивает мать. Через некоторое время у Бэмби вырастают рога, но приходит новая беда – человек устраивает пожар в лесу.

Но Бэмби, в отличие от Юсуфа, психопатом не был.