Как стать великим

Улиц, которые носят имена писателей, в Пскове много. Но лишь немногие из этих писателей в Пскове жили. Гоголь не жил, Чехов не жил, Белинский не жил… А вот Ян Райнис жил. Его именем 3 июня 1964 года решением исполкома Псковского городского совета назвали дорогу, которая вела от дамбы на реке Мирожке до Дачного переулка. Дорога в вошедший в черту города посёлок Корытово и Новокорытовскую улицу объединили. Получилась 4-километровая улица Райниса.

«Райнис среди поэтов по-своему стоит Ленина среди политиков и революционеров»

Если спросить псковичей, кто такой Ян Райнис, то ответы будут разнообразные. Могут сказать, что это то же самое, что Ян Фабрициус. Какой-то латыш. Латышский стрелок, что ли?

Но Райнис – не Фабрициус, хотя некоторая связь поэта Райниса и латышский стрелков всё-таки имеется. Связь эта отчасти родственная.

Младшая сестра Райниса Дора Христофоровна была замужем за Петерисом Стучкой. Это тот самый зловещий Стучка (похоронен на Красной площади в кремлёвской стене), занимавший при большевиках в разные годы высокие должности в Петрограде и Москве. Он был председателем следственной комиссии Петроградского Военно-революционного комитета, комиссаром юстиции Петроградской трудовой коммуны, заместителем наркома иностранных дел РСФСР, наркомом юстиции РСФСР, председателем Верховного Суда РСФСР. В 1918-1920 годах Стучка успел побыть председателем народных комиссаров Латвийской ССР.

С 24 октября 1917 Пётр (Петерис) Стучка находился в Смольном, поддерживая связь с латышскими стрелками. Именно Стучка руководил написанием Декрета № 1 о суде. Он же подписал приложение к декрету - «Руководство для устройства революционных трибуналов». Там говорилось: «В своих решениях Революционные трибуналы свободны в выборе средств и мер борьбы с нарушителями революционного порядка».

Фактически, Стучка первый в советской России переосмыслил понятие «преступность». «Слово "преступность" не что иное, как вредная отрыжка буржуазной науки"», - говорил он. Люди думали, что преступник это тот, кто ворует, грабит, насилует и убивает. Но один из создателей советского права считал иначе.

Иван Плиекшан (Ян Райнис) в 1880 году.

«Возьмём пьяницу, - писал соратник Яна Райниса Пётр Стучка, -даже не пьяницу, а просто крестьянина, который напился "вдрызг" и в драке убил случайно того или другого... Если крестьянин совершил убийство по бытовым побуждениям, мы этого убийцу могли бы отпустить на свободу с предупреждением, ибо мы, по данным дела, уверены, что во второй раз он не совершит убийства. И наоборот, кулак, эксплуататор, даже если он формально и не совершал никаких преступлений, уже самим фактом своего существования в социалистическом обществе является социально вредным элементом и подлежит изоляции».

В общем, преступниками не становятся, ими рождаются. После таких заявлений и родилось потом понятие «стучкины дети». Стучка, помимо всего прочего, был профессором МГУ и говорил своим студентам-юристам: «Наше намерение вовсе не заключается в том, чтобы сделать из студентов законников, а, наоборот, в том, чтобы сделать людей, свободных от фетишизма закона».

Так возник фетиш беззакония.

В декабре 1918 года большевики делегировали Стучку в Латвию – устанавливать там советскую власть.

В 1920 году латышских коммунистов свергли. Стучка вернулся в Советскую Россию, а в буржуазную Латвию из Швейцарии прибыл его старый товарищ и родственник Ян Райнис.

В воспоминаниях полковника Анатолия Ливена, - одного из тех, кто в 1920 году своими глазами видел, что оставил после себя в Риге товарищ Стучка, говорится: «Впечатление при взятии Риги от душевного и физического состояния горожан было удручающее. Рассказы о большевистском режиме, о терроре и лишениях превосходили всё, что проникало до тех пор в печать. Рассказы эти подтверждались при находке массы расстрелянных и изуродованных трупов. Ко всем бедствиям присоединились форменный голод и эпидемия тифа. На фоне всеобщего бедствия ярко выделялась картина празднества в дворянском доме по поводу свадьбы дочери главного комиссара Стучки. Масса гостей съехались по этому поводу со всех концов России, и, говорят, никогда ещё и нигде, ни в одном зале не видано было такого ослепительного количества дорогих камней и драгоценностей, как на гостях товарища Стучки» (См.: А. П. Ливен. Основание отряда // Белая борьба на Северо-Западе России. Центрполиграф. 2003. Стр. 41).

Ян Райнис.

За тридцать лет до этого студенты-юристы Стучка и Плиекшан (настоящая фамилия Райниса) в Петербурге вместе выпускали сатирический сборник Mazie Dunduri («Мелкие оводы») и были соредактрами латышской демократической газеты Dienas Lapa («Ежедневный листок»).

Ян Райнис хоть и был, прежде всего, поэт, но Конституцию независимой Латвии вместе с другими участниками Конституционного собрания Латвийской Республики написал в прозе.

В 1920 году, когда Райнис вернулся в Латвию, Стучка скажет о своём старом товарище: «Райнис среди поэтов по-своему стоит Ленина среди политиков и революционеров».

Райнис в 1922 году участвовал в выборах президента Латвии (президента избирал Сейм), но проиграл Янису Чаксте.

Понятно, что в советское время улицу в Пскове именем Райниса назвали не за то, что он был одним из авторов Конституции буржуазной Латвии. И не за то, что был министром образования Латвии.

В Латвии в 20-е годы его, разумеется, считали «красным», тем более что он стал председателем Общества культурных связей с Советским Союзом.

В СССР его воспринимали как революционного поэта (вроде как Ленин в поэзии). Его бурная биография предоставляла такую возможность.

Аспазия и Ян Райнисы.

Автор книги «Латышские стрелки. Мировая революция как война за справедливость» Манфред Шнепс-Шнеппе считает, что «в какой-то мере, Райнис виноват в несчастье стрелков, потому что он вселил в головы этих молодых людей идею мировой революции. Это было очень примитивное понимание марксизма» (См.: М. Кугель. Слава и несчастье латышских стрелков // svoboda.org, 28.11.2017)

«Существует версия, - рассказал Манфред Шнепс-Шнеппе, - что латвийский поэт Янис Райнис в чемодане с двойным дном привёз из Цюриха марксистские материалы. И пять или шесть лет, начиная с 1894 года, выходила газета Jauna strava («Новое течение»), в которой их перепечатывали в переводе на латышский. Они публиковали все бунтарские вести из Европы. Когда власти обнаружили у себя под носом открытую пропаганду марксизма, они арестовали сотню человек, причастных к изданию. Райниса, Стучку, Яниса Янсона…»

«В этот грозный день кровь лилась фонтаном»

У Еремея Парнова есть книга «Посевы бури» (она называется точно так же, как и сборник Райниса 1905 года). Книга Парнова рассказывает о жизни Яна Райниса. Нет сомнений, что только к поэзии и драматургии сводить жизнь Райниса нельзя. Он, безусловно, готовил революцию в России. И здесь важно понимать, почему именно латыши настолько активно принимали участие в подготовке революции.

Латыши к концу XIX века были почти поголовно грамотны (в соседней Псковской губернии на рубеже XIX-XX веков неграмотных было 80,42 процента). Это с одной стороны. База для распространения нелегальных изданий была велика. С другой стороны, на «национальных окраинах» российские власти действовали довольно грубо и глупо. Одно из трагических событий той поры – так называемый рижский бунт 1899 года. Райнис в это время находился в Пскове.

На рижской «Джутовой мануфактуре» возникло недовольство. Цены в городе повысились, а зарплата осталась прежней. На улицу с мирными протестами вышли работницы. Шествие полиция блокировала. Строптивых работниц начали увольнять. К заблокированным в Александровском саду работницам попытались прорваться другие рабочие. Полиция открыла огонь на поражение, убив 9 человек.

Когда такое происходит, наверное, тогда и рождаются строки, подобные этим: «В этот грозный день // Кровь лилась фонтаном,// И ушёл под землю замок с королевной…» (стихотворение «Королевна», написанное в Пскове, перевёл Валерий Брюсов).

На следующий день после расстрела в Риге на улицы с протестом вышли 20 тысяч человек. На 28 предприятиях началась забастовка. Вместо того чтобы мирно договориться, власти предпочитали использовать, как им казалось, самые действенные методы – разгон и расстрел.

И, в итоге, взрастили довольно большое число людей (больше 20 тысяч), которые тоже договариваться не желали, предпочитая жестокие и бессмысленные убийства. Это и были так называемые латышские стрелки. Стрелять они действительно умели. Часто – в затылок своим жертвам.

Придёт время, и латышские стрелки будут расстреливать демонстрантов в Петрограде, подавлять антибольшевистское восстание в Ярославле, безжалостно казнить жителей Гдовского уезда Псковской губернии, создавать вместе с другими революционерами ГУЛАГ, а потом в нём же и погибать…

«Потом нас расшвыряли по стране»

Вскоре после того, как Иван Плиекшан, он же - Ян Райнис, завершил, сидя в Рижской тюрьме, перевод на латышский язык «Фауста» Гёте, его сослали в Псков. Это было в 1897 году, в декабре. В 1897 году там же, в Риге, арестовали студента Михаила Пришвина. Позднее писатель Пришвин, учившийся в Рижском политехникуме с 1893 года, вспоминал, что он и Райнис «сидели тогда вместе – в Риге, потом в Митаве, потом нас расшвыряли по стране». Райниса «швырнули» в Псков, Пришвина – в Елец. Подробностей того ареста известно не так много, но очевидно: Райниса арестовали за «пропаганду социал-демократических идей». И Пришвина тоже (он входил в марксистский кружок Ульриха – переводил на русский язык Бабеля, Меринга, Энгельса). Некоторые исследователи предполагают, что оба писателя проходили по одному делу.

Ян Райнис

В Рижской тюрьме Ян Райнис (Иван Плиекшан(с)) заболел. В декабре 1897 года его выпустили под залог, а потом, до суда, отправили в ссылку – сначала не так уж далеко от Латвии, в Псков. Чуть раньше, 21 декабря 1897 года (по старому стилю), Райнис венчался с Иоганной Эмилией Лизеттой Розенберг, более известной как поэтесса Аспазия (венчание происходило в тюрьме). Так что приезд молодожёнов в Псков, в определённом смысле, был свадебным путешествием. Каких-то особых восторгов Ян Райнис при этом не испытал. В Псков кандидат юридических наук Райнис обязан был выехать из Риги в трёхдневный срок. «Когда мы въехали в Псков поздним вечером, была глубокая зима...», - написал о своём прибытии в Псков Ян Райнис.

Утром 25 декабря зима была по-прежнему глубокая.

Но дело было не только в погоде. Снег, сочельник, метель… Вполне романтично для поэта-романтика. Однако к этому прилагались болезнь, отсутствие денег, надзор полиции, перспектива не вернуться в Латвию ещё много лет… «Запомни свойство высших идей: // Они безучастны к судьбам людей», - как написал однажды Райнис.

Но ссыльный бодрился. Тем более что места были не самые глухие. Ещё до всякой ссылки семья Ивана Плиекшана подумывала о переезде в Псков. Имелись и другие варианты отъезда. В биографическом романе «Райнис и его братья» Роальда Дубровенского говорится: «Янис Плиекшан живёт в Елгаве с матерью и старшей сестрой. В эти дни он выезжал в Псков, потом в Петербург: интересовался возможностями переезда в Сибирь. Он не хотел оставаться на Родине».

И вот теперь он в Пскове.

В те времена Райнис свои стихи ещё не датировал, однако некоторые известные его тексты определённо появились именно здесь, в Пскове. Очерк «Александр Сергеевич Пушкин» Ян Райнис тоже написал в псковской ссылке – за год до столетнего юбилея поэта. «Очерк об Александре Пушкине написан вначале 1898 г. в Пскове, куда я был выслан в ожидании приговора на первом процессе латышских социал-демократов. Пушкин, который был очень близок мне ещё со школьных времен, стал в этой первой ссылке ещё ближе даже внешне, ибо и он был в своё время сослан в ту же Псковскую губернию...», - вспоминал Райнис.

Адреса в Пскове Райнис менял несколько раз – искал жильё подешевле. Жить приходилось впроголодь, занимаясь переводами. Один из домов, в котором жил Райнис, находился совсем рядом с тем местом, где сейчас располагается редакция «ПГ» - почти напротив, только дорогу перейти, - на углу нынешних улиц Некрасова и К. Маркса. Этот дом снесли совсем недавно – под предлогом того, что поставят такой же, но лучше. Вначале сняли мемориальную доску, а потом снесли. На новом доме, где теперь находится банк, висит табличка. На ней написано, что этот дом «Воссоздаёт облик дома, в котором с 9 марта по 20 июня 1899 года жил латышский поэт Ян Райнис». Мне так не кажется. Это совсем другой дом. Не такой, как Дом Постникова, в котором Райнис снимал комнату на пересечении улиц Губернаторской и Покровской. Но, наверное, такова судьба домов, в которых жил Райнис.

На месте ещё одного дома, где жил в Пскове Райнис, тоже находится банк – на этот раз на Октябрьской площади (тогда это была улица Сергиевская). Письма в Псков в 1899 году Райнису приходили по адресу: «Сергиевская ул., дом Кирпичникова, Сливочная лавка, г-ну Плиекшану».

Фактически в Пскове ссылку одновременно отбывали два латышских поэта: Райнис и Аспазия (Аспазия находилась в добровольной ссылке). И это действительно походило на ссылку, если судить по одному из писем Аспазии латвийским родственникам: «Вы сейчас, наверное, находитесь в центре праздничных радостей и рождественской сутолоки с блестящими представлениями, где всё лучится, смеётся и ликует, люди желают друг другу счастья... Вы не представляете, что такое настоящее одиночество. Это знаем только мы, сидя изо дня в день в маленькой комнатке, в окно которой видны лишь несколько заснеженных кустов... Мы живём совершенно замкнутой жизнью; один год так уже прошёл…»

За полтора года жизни в Пскове и окрестностях Райнис сменил несколько адресов, и самым романтичным был загородный адрес дома Эрглисов на горе с говорящим названием - Ригина гора (в районе нынешнего посёлка Родина), неподалёку от шоссе в Ригу. Письмо про «несколько заснеженных кустов» отправлено именно оттуда. Как и письмо самого Райниса: «Мрачная, печальная пора: заботы, болезнь и слабость... мы все ещё ходим в выздоравливающих, полгода всё выздоравливаем, никак не выкарабкаемся из болезней... со мной всё худо... от головной боли, вечной нервозности и бессонницы просто некуда деваться... С моей бедной Эльзиней обстоит ничуть не лучше... колотье, головные боли и вся эта чертовщина продолжается. Она так бледна и осунулась, что просто жалко на неё смотреть…»

«Курицам по лестнице было взбираться легче, чем нам с Райнисом»

Вряд ли от жизни в Пскове у Райниса остались приятные воспоминания. К тому же, Аспазия вынуждена была уехать в Ригу. Не хватало денег. Ей предложили за 50 рублей заведовать отделом художественной литературы в газете, которую раньше возглавлял Ян Райнис. А сам Райнис после отъезда жены покинул Ригину гору и поселился в Пскове в месте попроще.

Райнис писал из Пскова жене: «В тюрьме мне было лучше – меньше волнений, каждую неделю мог Тебя видеть».

Аспазия, иногда навещавшая Райниса, очень беспокоилась за мужа: «Из-за бедности он снял комнату на далёкой и сомнительной окраине. Там хулиганы избивали граждан, поэтому я наказала Райнису не ходить без палки. Дом, где находилась комната Райниса, был ужасно старым и примитивным. Лестница была такая, какие у нас используют, чтобы подниматься на сеновал. Несколько ступенек совсем оторваны и надо проявить сообразительность и ловкость, чтобы попасть наверх и спуститься вниз. На самом верху, где находилась комната Райниса, спали хозяйские куры. Курицам по лестнице, известно, было взбираться легче, чем нам с Райнисом».

Некоторые подробности о псковском периоде жизни лучше прочесть у Елены Киселёвой в статье «Переписка Я. Райниса периода псковской ссылки».

А завершилось всё ссылкой в ещё более дальние края – на пять лет в Вятскую губернию, в Слободской (в Швейцарию из России Райнис нелегально эмигрировал во время Первой революции – в конце 1905 года). В Вятской губернии его уже ждали сосланный Петерис Стучка и сестра Райниса революционерка Дора.

После обретения независимости Латвии Ян Райнис вернётся к себе на Родину после 15-летнего пребывания в Швейцарии (в Кастаньоле, у озера Лугано), ненадолго станет директором Национального театра, министром образования…

Социалистом он был всю сознательную жизнь. Однажды Райнис сказал: «Я такой же отступник от социализма, как Толстой от христианства, ибо я остался с Марксом, как он с Христом».

В Латвии 2015 год объявили годом классиков латышской литературы Райниса и Аспазии, их дни рождения включили в календарь международных памятных дней ЮНЕСКО. Но псковским курицам по лестнице всё равно было взбираться легче, чем классикам латышской литературы.

«Политика - самая примитивная функция жизни»

Если в Пскове имя Райниса, в основном, ассоциируется с дорогой на дачные участки и дорогой на самое большое городское кладбище – Орлецовское, то в соседней Латвии Райнис – безусловный классик.

Его политические высказывания там волнуют меньше, чем собственно стихи и пьесы. Но самый заметный спектакль по Райнису в Риге в Латвийском национальном театре был поставлен не по его пьесам. Режиссёр Кирилл Серебренников, когда готовил спектакль к 150-летию со дня рождения Райниса, взял за основу его письма и дневники. Получился спектакль под названием «Сны Райниса».

Предваряя этот спектакль, pribalt.info в 2015 году написало: «Что знает любой из нас о Райнисе? Это поэт и символ Латвии, но можете ещё пару подробностей из жизни классика - отдельные критики его считали эгоистом и даже неврастеником. Но ни в одном учебнике не говорится, что Райнис мечтал дожить до трехсот лет, стать первым президентом Латвии и вообще быть образчиком человека новой генерации…»

Пролог к спектаклю вышел ироничный. В центре стены стоял массивный памятник Райнису. Ему салютовали, отдавали воинскую честь, возлагали венки, кланялись…

Журнал «Театр» сообщал: «Пенсионер с красными революционными гвоздиками, кланяясь памятнику, восклицает: «Здравствуйте, Владимир Ильич! С днём рождения, Владимир Ильич!», в его жизни Райнис и Ленин - близнецы-братья. Некто в неистовом фанатизме бесконечно целует каменную голову в губы. Нет, это не фанат, это любитель утреннего фитнеса использует памятник как опору и отжимается на руках. Музыканты уличного оркестра трубят в трубы и бьют колотушкой в барабан - собирают монету. Бомж с пакетами разбирает собранное из мусорных ящиков. Экскурсовод с флажком кричит что-то неразборчивое…» (См.: М. Ваняшова. Райнис в ожидании Годо // oteatre.info, №21-22, 2015).

На фронтоне Национального театра Латвии рядом с афишей повесили огромный баннер. На него поместили слова из дневника Райниса 1919 года: «Мне надо жить дольше 300 лет в полной силе духа и плоти, в чистоте совести… Мне надо стать латышским, русским президентом и президентом европейской республики ещё в этом году. Мне надо стать Райнисом Великим. 10.07.1919».

А вот ещё несколько его высказываний:

 «Я тоже когда-то восторгался политикой и парламентской деятельностью, но когда-то я ещё больше восторгался при виде кучера на облучке и тем, как мчатся собаки».

- «Ни одна партия в своём деспотизме не должна дойти до такого предела, когда будет вынуждена отказать себе в честности».

- «Политика - самая примитивная функция жизни, это организованная борьба за пропитание».

Дольше 300 лет жить не получилось. Райнис умер в 64 года в 1929 году. Ни латышским, ни русским президентом он не стал. Но улица его имени в Пскове всё-таки есть.