За что русской интеллигенции
любить российскую власть?

Резонанс

Русскую интеллигенцию так или иначе ругают уже более ста лет. И поныне всё та же песня: интеллигенция не желает участвовать в решении национальных задач, не хочет крепить державу, неспособна к содержательной работе, к «соучастию» «в выработке позитивных решений». Словом, не хочет и не может служить государству, которое «обеспечивает народу достаток, безопасность, стабильность». Вот и уважаемый член Президентского совета Леонид Смирнягин в интересном и содержательном интервью («Губерния», 17-23.05.2001 г.) не избежал соблазна слегка укорить нашу интеллигенцию.

Если всё это пишется по заказу (возможно, самозаказу), то нужно отдать должное, заказ «интеллигентный», глубокомысленный. Раньше-то просто: «истасканный истерический хлюпик называемый русским интеллигентом» (В.И.Ленин, «Лев Толстой как зеркало ...»).

Если же это пишется искренне, то можно лишь пожалеть тех интеллигентов, которые этот заказ исполняют. Ведь этим самым они обнаруживают свою приверженность ко всяческим фетишам вроде «державности», «соборности», «русской идеи», а в конце концов главному фетишу – государству.

А ведь любой фетишизм, любое идолопоклонство повреждает человеческий разум, лишает его возможности трезво и критически смотреть на вещи.

Между тем над проблемой «русской интеллигенции» очень даже стоит трезво призадуматься. Тем более, что для этого имеется целый ряд исторических фактов, хорошо всем известных.

Алексей Салмин, на которого ссылается Смирнягин, смягчает инвективы в адрес русской интеллигенции, разделяя её на две части: рефлексивная интеллигенция, которая исторгает только критику и несёт в себе колоссальный нравственный заряд, и функциональная интеллигенция, одержимая гражданскими чувствами и как бы ассоциирующая себя с властью – готова к выработке позитивных решений.

Стоит вспомнить лишь одного русского интеллигента – Андрея Дмитриевича Сахарова, чтобы эта схема, как и многие другие, ей подобные, пала в прах.

Пора выяснить, что такое интеллигенция вообще, не русская или немецкая, а просто интеллигенция.

Философский словарь (М., 1981 г.) отвечает: «Интеллигенция – социальная группа, состоящая из людей, профессионально занятых умственным трудом». Ему вторит В.И. Даль: «Интеллигенция – разумная, образованная, умственно развитая часть населения».

Если так, то интеллигенция – изначальный класс (простите, «прослойка») человеческого общества. Уж во всяком случае вся письменная история без наличия и работы «профессионалов умственного труда» немыслима. Иначе, кто бы придумал письменность и записывал бы эту историю?

Итак, профессиональная умственная работа требовалась человечеству на всём его земном пути. Судьи, учителя, изобретатели – без них оно никогда не стало бы человечеством. В главных центрах цивилизации как на Западе (Греция, Рим), так и на Востоке (Китай, Индия) уже в незапамятные времена и, конечно, прежде всего самими интеллигентами, но затем и обществом было осознано важнейшее условие успешности всякого умственного труда – свобода. Настоящая свобода, свобода «от», а не свобода «для», свобода, именно «целеполагания».

Раб может пахать и сеять, может добывать руду и плавить металл, но изобрести земледелие или металлургию может только свободный человек. Никакая умственная работа без свободы не может быть успешной.

Попробуйте представить, чего добились бы Коперник и Галилей, попади они с самого начала под пресс инквизиции. Что было бы с Эйнштейном в гитлеровской Германии или с Николаем Вавиловым, если бы Лысенко воцарился десятью годами раньше?

Господин Смирнягин справедливо указывает на то, что там, на Западе «огромную роль играет степень образования», претендент на власть должен иметь классное образование, иметь широкий кругозор, то есть быть подлинным интеллигентом.

Вот в этом-то вся и разница. «Проклятый» Запад дорос до того, что поручает власть «профессионалам умственного труда», а мы голосуем за нуворишей, сомнительных коммерсантов, а то и просто за гангстеров и радуемся блатным речам наших вождей. Но вернёмся к «русской интеллигенции».

Так случилось, что «загнивающая» «бездуховная» Западная Европа непосредственно восприняла интеллектуальную культуру Древнего Мира - Греции и Рима. Варварские нашествия, войны и восстания не смогли порвать ту невидимую нить, которая тянется от писца Каи через Еврипида, Архимеда, Цицирона, Николая Кузанского к Томасу Моору, Адаму Смиту, Фолкнеру и прочая, связуя их всех в единое всемирное племя людей умственного труда.

Как ни крути, приходится признать, что российская ветвь этого племени начинает заметно выделяться на исторической сцене только с XVIII в., с Петра Великого.

Не так звонки для мира, но фундаментальны для нас имена Ломоносова, Новикова, Радищева, Сперанского, а потом Пушкина, Гоголя и ещё Лобачевского, Менделеева, Пирогова, Боткина и т.д.

И это позднее начало русской интеллигенции имеет совершенно прозрачные причины и обстоятельства. Просто-напросто русское государство никогда не испытывало в ней осознанной нужды. Когда всё-таки являлась практическая нужда, звали умников из-за рубежа: лекарей, строителей. Когда же возникали (и «возникали») свои домашние, то их быстро укорачивали. При Иоанне IV подвергался гонениям Иван Федоров, первопечатник и автор первой русской азбуки. Вынужденный «эмигрировать», он стал и первым русским «тамиздателем». О позднейших примерах этого рода пока умолчу.

Многие из этих людей, заметим, как и многие неисчислимые другие, пострадали «без суда и следствия», по чистому произволу власти. Вообще, судебная система в России отделилась от администрации (исполнительной власти) только в XIX в. в эпоху Великих реформ, а о так называемых неотчуждаемых личных правах человека у нас впервые упоминает «Конституция» 1906 г., да и то косвенно. Нетрудно указать и ещё некоторые достаточно яркие черты, отличающие «их» цивилизацию от нашей, которые уже со всей ясностью определяют именно такую, как она есть, судьбу русской интеллигенции.

Общественное самоуправление, низшая, ближайшая к населению, его собственная форма власти существует в Европе со времён Римской империи непрерывно до сего времени. Эта власть строила церковь и школу, городскую стену и госпиталь. Она нуждалась в умных и образованных.

В России последние городские «коммуны» (так называли самоуправляющиеся города Франции и Италии) – Новгород и Псков были разгромлены Иоанном III в 1478 г. Петру Великому даже насильно не удалось возродить на Руси самоуправление. Оно вновь ожило лишь в земстве XIX века. Русский парламент – земский собор, возникнув в XVI в. медленно угас в XVII в. Вообще, русская политическая жизнь до Петра обходилась вполне без профессионалов-умников. Страной правила местническая боярская Дума, да воля Государя.

А когда началось «высшее образование»? Моглянская академия (в 1631 г.) в Киеве (где учились сыновья Тараса Бульбы) – фактически за границей, и славяно-греко-латинская в Москве (в 1687 г.). В это время в Европе насчитывалось уже не менее десятка университетов с многовековой историей.

Российская православная церковь по крайней мере со времени Иоанна III (вообще-то, гораздо раньше) находилась в «симфонии» с государством, а по существу, в подчинении царской власти. Уже тогда, как и впоследствии митрополиты, а затем патриархи (с Петра I и вообще все иерархи) ставились только с согласия государя, а в большинстве случаев по прямой его воле. В Западной Европе такое могло случаться только в виде исключения. Церковь там, при всех оговорках, и в принципе стояла всё-таки вне досягаемости государственной власти и сохранила возможность выражать мнение по духовным, нравственным, а то и политическим вопросам, от государств не зависящее. И это была, пусть условная, но свобода. Именно она породила настоящую свободу Лютера и Эразма.

У нас же трагическая судьба Св. Филиппа, осмелившегося обличать мерзости Иоанна IV, навсегда отвадила духовенство от каких бы то ни было возражений светской власти. Даже уничтожение патриаршества Петром I не вызвало никакой реакции.

Волне достаточно и перечисленных фактов, чтобы понять, что условия для возникновения и успешной деятельности «разумной части населения» в нашей стране всегда были не просто неблагоприятными, но губительными.

Итак, когда силою вещей интеллигенция в России всё же появляется на общественной сцене, она встречает холодный, прямо-таки ледяной приём. Вся история её взаимоотношений с государством – история борьбы. Левиафан стремится поставить её под тотальный контроль, умники всеми силами сопротивляются. В этой борьбе интеллигентное сословие и разделяется, но разделяется по личным свойствам – темпераменту, энергии и силе увлечённости на тех, кто «не может молчать» и вступает в открытую или тайную оппозицию власти, порождая и самые радикальные движения вплоть до террористов (и гибнет, конечно); и на тех, кто, скрепя сердце, осуществляет свое «функциональное» призвание.

Леонид Смирнягин пишет: «Правители России во все времена стремились всё многообразие страны привести к простым схемам их единообразных указов».

Это было следствием того, что никто из власть имущих в России никогда не хотел признать необходимость свободы для продуктивной умственной работы, да и вообще всякой полезной деятельности частного человека.

Смирнягин (как в более резкой форме многие другие наши «государственники») сетует на то, что «отвращение русской интеллигенции к власти освобождает поле деятельности для всякой дряни». Но ведь именно «дрянь» не подпускает интеллигенцию к власти. У дряни сила. И на наших глазах сколько раз уже изгонялись из «коридоров власти» «образованные с широким кругозором», а главное, честные люди. Президентский cовет, в котором Ельцин «встречался с народом» несколько раз в месяц, Путин не созывал ни разу (Л. Смирнягин). Власть даже совета умных людей не хочет слушать.

Чтобы убедиться, что это и ныне так, предлагаю господину Смирнягину и всем желающим проверить, кто из его любимых бюрократов помнит вторую статью нашей Конституции, да подумать, кто из них (на любом уровне) отвечает той обязанности, которую возлагает на них эта статья (между прочим, других обязанностей Конституция на государство не возлагает). Кстати, а кто писал эту Конституцию, неужели кухарки, токари или партийные функционеры?

Нет, не отвращение к власти – проклятие русской интеллигенции. Проклятие российской власти, проклятие русского народа – недоверие, неприязнь, да и что уж говорить – отвращение к интеллигенции, к очкастым труженикам умственной нивы.

И пока народ не преодолеет в душе своей этого пагубного заблуждения, пока не поймёт, что управлять государством должны самые «разумные, образованные, умственно развитые», судьба его не изменится.

Истина состоит в том, что все проблемы России, как и проблема «русской интеллигенции» сосредоточены в одной проблеме права и правосознания. Идолы: держава, страна, народ, общество, государство – должны быть свергнуты. Их место должна занять человеческая личность. Должна, наконец, быть реализована в практике нашей жизни вторая статья Конституции Российской Федерации:

«Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства».

Николай ПЯСКОВСКИЙ, Псковский район.
Фото: Борис Бабанов