Госсовет Чечни: За две войны погибли 160 тысяч человек

За годы первой и второй военных кампаний в Чечне погибли 160 тысяч человек. Об этом, как передает РИА «Новости», сообщил в понедельник глава Госсовета Чечни Таус Джабраилов.

«По нашим приблизительным оценкам, за первую и вторую кампании в Чечне погибли около 150-160 тысяч человек. Из них 30-40 тысяч - это чеченцы», - сказал Джабраилов на пресс-конференции.

По его словам, в первую кампанию было очень много жертв среди мирного населения. В том числе среди русскоязычных жителей республики, которым некуда было уходить из городов в отличие от чеченцев, укрывавшихся у родственников в селах.

Джабраилов добавил, что эти цифры включают в себя общее число потерь, в том числе среди федеральных сил и правоохранительных органов, а также среди боевиков.

На прошлой неделе Минобороны обнародовало количество потерь федеральных войск с начала второй чеченской кампании. По этим данным, с 1999 года в Чечне погибли 3459 военнослужащих, 32 пропали без вести.

Комментарий

Автор был свидетелем того, как вертолеты российских ВВС утюжили и городские кварталы, и селения, не особо различая, кто там внизу. Точность «прицельных бомбометаний» была временами такова, что перепадало даже и позициям федералов. И никаких серьезных разборов за этим не следовало. На войне как на войне. Что уж говорить о «промахе» по сельскому дому, по школе, по автобусу с безоружными пассажирами. Это к тому, что мирных людей в ходе борьбы с терроризмом положили, прямо скажем, немало. Трудно представить себе, какая цифра жертв среди невоюющего населения могла бы показаться завышенной - и в 200 тысяч, и в 300 тысяч можно поверить.

Огромным могло быть число погибших нечеченцев. Русским и прочим некоренным жителям республики, большинство из которых жили в городах, с момента начала боевых действий было просто некуда деваться. Поэтому раскладу потерь по национальному признаку, пожалуй, можно поверить. Досталось больше тем, кого, согласно патриотической версии, и пришли защищать. Обычная практика для новейшей российской истории.

Показательно и то, что сосчитать потери среди мирного населения крайне затруднительно. Например, в Грозном, где после двух многодневных штурмов трудно было отыскать хоть одну уцелевшую многоэтажку, до войны жило более 400 тысяч человек. Все они, соответственно, были занесены в домовые книги и числились в паспортных столах. Но немалое число документов исчезло в огне и развалинах, а вместе с ними безвозвратно простыл след погибших и пропавших без вести. Вернулось в город, из старых жителей, не больше 150 тысяч. Понятно, не все из тех, что не вернулись, погибли. Но и в этом случае в 160 тысяч верится плохо. Как и вообще в статистику, исходящую с территории войны. Например, в 1,09 миллиона человек, которые, согласно последней переписи, населяют Чечню. Если этому верить, то придется признать, что за годы войны население республики выросло почти на 200 тысяч граждан.

Подсчет потерь в Чеченской республике - действие явно не арифметическое, а сугубо политическое. Вот и перед Госсоветом во главе с господином Джабраиловым стояла непростая задача: как представить общественности такую картину десятилетней контртеррористической операции, чтобы и Москву не огорчить, и перед своими не выглядеть откровенными лгунами. Цифра в 160 тысяч, видимо, показалась Госсовету наиболее компромиссной. Насколько она близка к реальному масштабу потерь, при нынешних счетоводах - что в Грозном, что в Москве - узнать возможным не представляется.

Владимир ТЕМНЫЙ, «Грани.ру».

К вопросу об оценке людских потерь во второй Чеченской войне По оценкам Союза комитетов солдатских матерей России, официальные данные о людских потерях во второй Чеченской войне занижены, по крайней мере, в два раза (примерно так же, как это происходило в период первой чеченской кампании).

Эти оценки базируются:

во-первых, на данных, полученных от региональных организаций солдатских матeрей (несовпадение данных военных властей с числом реально полученных в регионах «похоронок»);

во-вторых, на данных, полученных из Центра судмедэкспертизы в Ростове (несовпадение официально признанных людских потерь на каждый день с числом поступающих в лабораторию тел погибших для опознания);

в-третьих, на несовершенстве системы учета людских потерь.

Командиры частей, предоставляющие данные о числе погибших, могут учитывать только тех, кто погиб на поле боя и при условии, что их личность не вызывает сомнений. Не могут учитываться в качестве потерь раненые, умершие в ходе транспортировки или после доставки в медицинское учреждение. Раненые, умершие в госпиталях, должны учитываться отдельно в медицинской статистике. В общие данные о людских потерях, официально называемые военными властями, эта категория погибших не включается.

Помимо этого, все пропавшие без вести, попавшие в плен, или убитые, останки которых не найдены, или тела «забытых», по тем или иным обстоятельствам, на поле боя автоматически зачисляются в категорию «самовольно оставивших части» и таким образом выпадают из данных о потерях.

в-четвертых, следует также учитывать безусловную заинтересованность командиров частей в уменьшении данных о потерях, направляемых вышестоящему командованию, и особенно заинтересованность в этом различных военных ведомств, каждое из которых ведет свою статистику потерь (МО РФ. МВД РФ, погранвойска, железнодорожные войска и т. д.).

Таким образом, при общих оценках потерь людских ресурсов следует иметь в виду следующие обстоятельства:

1. Конкретные оценки людских потерь существенно зависят от принятой методологии учета. Союз КСМР в своих оценках исходит из принципа учета всех видов людских потерь, связанных с войной в Чечне.

2. Точные цифры потерь на каждый момент неизвестны. Сбор точных данных о потерях — это длительный процесс. Опыт показывает, что оценки общественных организаций, прежде всего организаций солдатских матерей, гораздо ближе к реальности, чем официальные данные военных властей. Так, в начале первой Чеченской войны члены Союза КСМР предоставили Генштабу список более 700 военнопленных и пропавших без вести, что в 10 раз превышало те данные, которыми в то время располагали военные.

3. Спор о потерях, а также официальные заявления о потерях со стороны военных властей показывают, что позиция организаций солдатских матерей оказала значительное влияние на общественное мнение. Сейчас военные власти всеми силами стремятся доказать, что они преисполнены заботой о людях и стремятся к уменьшению числа жертв. Вместе с тем существующая система учет, конкуренция между отдельными военными структурами, а также секретность данных об общей численности военнослужащих, «пропущенных» через боевые действия федеральных войск на Северном Кавказе и, в частности, в Чечне (т.е. всех военнослужащих, прибывающих в Чечне на постоянной основе, а также командируемых на определенный срок и заменяемых новыми партиями командированных) сохраняют возможности существенного преуменьшения людских потерь «на своей стороне». Существенным фактором, затрудняющим оценки людских потерь, является закрытость данных об общей численности группировки федеральных войск на Северном Кавказе и в частности в Чечне.

Еще более серьезным является положение с учетом людских потерь на чеченской стороне. Военные власти, как правило, преувеличивают число погибших среди боевиков и в то же время преуменьшают потери среди мирных жителей. По существу число погибших в Чечне людей неизвестно никому, и каждая сторона искажает данные в политических и пропагандистских целях. В первую чеченскую войну СКСМР пытался предложить Масхадову свою технологию учета потерь, но эти предложения не могли быть реализованы.

Союз Комитетов солдатских матерей.