Преступление и наказание

Суд над Ходорковским проливает яркий свет на непредсказуемость российской юстиции

“Handelsblatt”, Германия
Матиас Брюггманн,
13 мая 2005 года

В комнате, в которой он сейчас обитает, всего 12 квадратных метров. И ему приходится делить ее с тремя собратьями по несчастью.

Но все же у него в камере есть телевизор, холодильник и душ. Каждый день ему разрешена часовая прогулка в тюремном дворе. А если он заплатит два евро, он также получит право поупражняться в маленьком спортивном зале с парой гантелей. Каждые две недели к нему приходят родственники и приносят ему продукты, но никаких яблок или груш, которые так любит этот арестант, они в российских тюрьмах запрещены.

Так выглядит повседневная жизнь 41-летнего Михаила Ходорковского – вот уже в течение 566 дней. Самый богатый российский заключенный, чье состояние когда-то оценивалось в 15 млрд долларов, ждет в московском следственном изоляторе «Матросская тишина» приговора, который должен быть вынесен в начале следующей недели. Основатель нефтяного концерна ЮКОС сидит в тюрьме со дня своего ареста, с октября 2003 года, по обвинению в мошенничестве, уклонении от уплаты налогов и в нарушениях, допущенные во время приватизации.

Прокурор Дмитрий Шохин, как и его начальник, Генеральный прокурор Владимир Устинов, недавно награжденный указом президента Владимира Путина орденом, потребовал максимального срока наказания, предусмотренного за подобные преступления: десять лет заключения – и погашения задолженности по налогам в размере 28 млрд долларов. Однако 18 адвокатов подсудимого настаивают в ходе этого крупнейшего в российской истории экономического процесса на оправдательном приговоре.

Процесс получил широкий резонанс далеко за пределами страны, поскольку вызвал множество вопросов, прежде всего, у иностранных инвесторов: Насколько независимы суды в России? В какой мере коррумпированы прокуроры и следователи? Одним словом, насколько в этой стране можно полагаться на правовые гарантии?

Многочисленные бывшие судьи, следователи и адвокаты рисуют картину полного беспредела, когда в неявных ситуациях в суде побеждает тот, у кого лучше контакты в Кремле или хотя бы больше денег. Меж тем, к примеру, ОЭСР открыто называет проблемой «вмешательство государственных органов в правосудие».

Того же мнения придерживается и Сергей Пашин. 42-летний Пашин, тщедушный человек с мягкими чертами лица, – это не просто уважаемый во всем мире профессор-правовед, но и знаток российского правосудия. Он оставил свою должность судьи Мосгорсуда лишь после продолжительной борьбы с предыдущим председателем этого суда Ольгой Егоровой. Идеолог судебной реформы при предшественнике Путина Борисе Ельцине, он говорит: «Путин распростился со своей целью проведения радикальной судебной реформы, которая должна была привести к независимости судов. Как и все предыдущие советские руководители, он теперь снова пользуется услужливостью юстиции. Сегодня юстиция опять слепа на один глаз».

Пашин не одинок ни в своем мнении, ни в своей судьбе: только в Москве за шесть лет путинского правления было уволено 80 судей. Порой они сами оставляли свою должность – большинство потому, что больше не хотели подчиняться указаниям председателя Московского городского суда Егоровой.

Юрист, печальная женщина со строгой короткой стрижкой, признает, что в ее судейском кабинете установлен телефон прямой связи с Кремлем. Но – на этом она настаивает – «пытаться на меня давить совершенно бесполезно».

Однако некоторые из уволенных или после предупреждения добровольно оставивших свой пост судей утверждают, что председатель суда постоянно поддерживает контакты с Кремлем и в деликатных случаях оказывает давление на своих подчиненных. Таким образом, самая большая судебная машина Европы, если исходить из числа судей и количества выносимых ими приговоров, превратилась в инструмент прокуратуры и милиции.

Самый громкий случай, который упоминают критики, тесно связан с именем судьи Ольги Кудешкиной. В мае прошлого года она была уволена после того, как публично обвинила свою начальницу Егорову во вмешательстве в процесс, получивший широкий отклик во всей стране. «Она открыто потребовала от меня осуждения подсудимого», – рассказывает полная женщина со светлыми волосами, уложенными в высокую прическу.

Под судом оказался высокопоставленный сотрудник милиции, который вел дело против известного в Москве владельца крупного мебельного магазина, обвинявшегося в неуплате таможенных пошлин в размере 8 млн долларов. Однако прокуратура вообще не выдвинула никаких обвинений против бизнесмена, который раньше являлся генералом спецслужб, зато возбудила дело против милиционера за превышение служебных полномочий.

Прокурором на этом процессе выступал Шохин, то есть тот же самый человек, что и на процессе Ходорковского. Он, по словам Кудешкиной, открыто оказывал давление на народных заседателей, которые склонялись к оправданию милиционера. В конце концов заседатели сказались больными, процесс лопнул, и дело было передано на рассмотрение другому судье. Та в итоге назначила милиционеру условное наказание.

Уволенная судья Кудешкина не сдается: женщина, которая когда-то была членом КПСС и твердо следовала партийной линии, сейчас пишет главе государства письма протеста: Сегодня российские суды не пользуются никаким доверием, так как они снова оказались в зависимости от государственной власти, пишет она Путину. Союз политики и юстиции, продолжает она, бизнеса, превратил правовое государство в фикцию.

В какой степени суды вновь превратились в придаток политики и прокуратуры, свидетельствуют многочисленные скандальные случаи, когда приговоры передавались в средства массовой информации еще до их оглашения в зале судебного заседания. Сами приговоры тоже опять говорят сами за себя. Даже при диктатуре Сталина («Приведите ко мне человека, и я найду, в чем его вина», – говорил генеральный прокурор Андрей Вышинский) суды все же оправдывали 10% подсудимых, тогда как в прошлом году в России милосердие суда распространилось только на 0,8% обвиняемых.

В стране «Преступления и наказания» закон суров прежде всего для мелких преступников. Девять лет лагерей за три украденных куриных бедрышка, шесть лет за три килограмма похищенного картофеля или пять лет и восемь месяцев тюрьмы за пять украденных стеклянных банок с овощами – типичные приговоры в судах от Петербурга до тихоокеанского побережья.

«Российский гражданин в большинстве случаев очень беден, у него нечего отнять кроме его свободы, – комментирует эти большие сроки бывший судья Пашин. – Если бы он мог заплатить штраф, ему не нужно было бы воровать. Зато власти могут рапортовать об успешном выполнении плана по раскрываемости преступлений».

Большинство осужденных пребывают в переполненных камерах, из-за нехватки кроватей им приходится спать по очереди. Привилегированный арестант Ходорковский, имеющий возможность в своей зарешеченной спальне получать книги и газеты, является исключением в этой гигантской империи, где за решеткой находится столько граждан, сколько практически ни в одной другой стране мира.

Тем временем в Европейском суде по правам человека в Страсбурге лежат апелляции тысяч заключенных: в первую очередь потому, что в отделениях милиции и тюремных камерах по всей стране их пытками принуждают к самооговору. В Эльзас поступило уже 22 тысячи жалоб от россиян. Пока что Россия проиграла там почти все процессы. Бывший судья Пашин, говоря о практике допросов в милиции и прокуратуре, называет ее продолжением «русской традиции инквизиции».

Другие, прежде всего богатые уголовные преступники, часто откупаются, что им не составляет труда, если вспомнить о смешных зарплатах российских следователей: «С учетом месячного оклада в 150 долларов российские милиционеры чуть ли не вынуждены брать взятки», – констатирует даже председатель Федерации профсоюзов работников правоохранительных органов Михаил Пашкин. Кроме того, много квалифицированных сотрудников правоохранительных органов перешли на лучше оплачиваемую службу в частные охранные предприятия. Тем самым милиция превратилась «в отстойник для неквалифицированных и коррумпированных сотрудников», говорит профсоюзный деятель. Здесь необходимо упомянуть и о сильном давлении: кто не задержал за день десяток подозреваемых, не имеет права сдать вечером свое служебное оружие и пойти домой.

Возможно, это обстоятельство тоже стало причиной формирования обезвреженной недавно «банды милиционеров», которая целенаправленно подкидывала бомжам боеприпасы, чтобы потом арестовывать беззащитных людей. В народе этих милиционеров зовут оборотнями. Они похищают бизнесменов и требуют с них выкуп. Порой они даже заставляют переписывать на себя их бизнес. Это подтверждается видеозаписями, сделанными во время внутренней проверки.

Положение 23 тысяч судей в стране вряд ли лучше, чем положение милиционеров: хотя минимальный оклад юристов составляет 500 долларов, пять тысяч судейских должностей вакантны, возможно, еще и потому, что все меньше судей хотят подвергаться давлению стороны государства.

При этом в начале своего первого президентского срока Путин объявил основой функционирующей рыночной экономики проведение широкой судебной реформы с формированием независимых судов с судьями, получающими достаточно высокую зарплату. Только обеспечение правовых гарантий является основой доверия инвесторов, считал тогда глава Кремля. Сегодня, так утверждают правоведы, российские судьи опять так же управляемы Кремлем, как и «управляемая демократия» Путина. Другими словами, просто продажны.

«В провинции дело выигрывает тот, кто обеспечивает судью на зиму углем, тогда как противник может предложить лишь дрова», – говорит, ссылаясь на собственный опыт, Давид Якобашвили, председатель совета директоров фирмы Wimm-Bill-Dann, крупнейшего российского концерна, занимающегося производством соков и молочных продуктов.

Западные адвокаты-экономисты в Москве тоже жалуются: «У нас нет никаких шансов в суде, особенно если мы выступаем против крупных концернов, основанных олигархами. Они все решения покупают». Но даже если нам удается доказать свою правоту в экономическом процессе, рассказывает немецкий адвокат, работающий в Москве, это еще не значит, что мы можем провести его в жизнь. Так, ведущий судья Московского арбитражного суда публично заявила, что она не будет выписывать исполнительные листы в пользу иностранных инвесторов, если тем самым под угрозой оказываются рабочие места для российских граждан.

Российская юстиция слепа как минимум на один глаз?

В понедельник четыре бойца спецподразделения ОМОН еще раз встанут у клетки, в которой в Мещанском районном суде Михаил Ходорковский будет ожидать вынесения приговора. Зал судебного заседания отделан под светлое дерево. Наискосок от герба с золотым двуглавым орлом и трехцветного российского флага находится скамья подсудимых.

На ней рядом с Ходорковским снова будет сидеть его деловой партнер Платон Лебедев. Он скуки он часто разгадывает кроссворды. Ни один из них не производит впечатление человека, который еще верит в оправдательный приговор.

«Даже в советские времена государство не осмеливалось, как теперь в процессе против ЮКОСа, обыскивать офисы адвокатов или допрашивать их в качестве свидетелей», – жалуется одна из адвокатов Ходорковского Карина Москаленко. В отношении своего доверителя в понедельник она ожидает приговор со сроком лишения свободы, близким к максимальному.

Тюремная республика

Тюрьмы: в России лишены свободы столько людей, сколько практически нигде в мире: 718 200 мужчин и 44 800 женщин находятся в 822 колониях, 195 следственных изоляторах и 133 тюрьмах.

Работа: многие из заключенных работают на 598 промышленных или 69 сельскохозяйственных предприятиях, которые входят непосредственно в инфраструктуру лагерей. За прошлый год их оборот возрос на 12,8% и составил 440 млн евро.

Продовольственное снабжение: 27,29 рублей, или почти один доллар, сумма, предусмотренная на одного российского заключенного в день. На эту сумму заключенные ежедневно должны получать по 800 граммов картофеля (женщины – 750 граммов), 550 граммов хлеба (450), 100 граммов рыбы, 90 граммов мяса, 0,1 литра молока, 30 граммов сахара, 20 граммов соли, 1 грамм чая и 25 граммов яичного порошка. Кроме того, российскому заключенному в месяц полагается 30 граммов зубной пасты и 25 метров туалетной бумаги.

Свидания: Не более двух раз в месяц родственники могут передавать заключенным овощи, фрукты, сигареты и лекарства.